Как перестать называть медицину наукой, и продолжить радоваться жизни

Молодой человек нынче пошел ищущий, метущийся, очень тревожный от того. Почему так вышло – хорошо ли это или плохо, и для кого именно… отдельный смешной вопрос, его трогать сегодня не будем.

Важно то, что в процессе метаний молодой человек, обычно лишенный по естественным, обычно временным, причинам некоторых точек опоры, все же находит что-то вместо, и активно это инструментализирует, часто в очень религиозной стилистике, потому что «фигли думать, трясти нужно». Не то, чтобы мы такое не встречали за пределами молодости, но тяжелые случаи сегодня разбирать не хочется.

Так вот… шансов, что кто-то дочитает этот текст, которого еще нет в момент написания этого предложения, и постарается понять – не так много. Тем более – явно нужно писать. Какой смысл писать то, что просто и всем понравится?

Итак, опустим отсылки к возрасту, когда человек определяется с собой, в процессе того определения, и иногда упирается в вопросы, которые определяет как медицинские. Но, уже что-то начавший подозревать в себе или имея оформленные подозрения, и даже какой-то метод, возможно, довольно быстро приходит ко всякому разному, но чаще к этакой дихотомии. Первое – к миру тени, где есть покрытая мхом, неотличимая от пня, медицина, и второе – к миру света, где что-то другое, что-то с зеленым ЖК дисплеем и кучей непонятных крутилок с подписями на английском (да, я вижу это именно с зелененьким ЖК-дисплеем из начала 90х, никакого OLED или EPD) – доказательная медицина, сам Докмед. Сияющее. Титан. Немного хрома, и только очень качественная пайка – никаких скруток. Вот, его нам и нужно, решает он. А как иначе? При этом нет времени и желания разбираться, потому далее отличать первое и второе придется на ощупь и по наитию, как получится. Но если вдруг нам показалось, что отличить получилось – тут… прячьтесь все. Иероним Стридонский или Монтани с каким святым Павлом – просто дети, на их фоне.

Так вот, уважаемый дочитатель до этой строчки, плохие новости. Дихотомия ложная. Все пропало. Возможно дважды, а то и трижды. И вот почему.

Все, что есть – принадлежит либо психике, либо физике. И тут начинается… вот только это – не все, не все, что должно нас интересовать, потому как над миром бытия парит мир смыслов, и через него поглядывает мир ценностей. Нам сегодня нужно взглянуть на самый верх, где уже нельзя задать вопрос «зачем» или «чтобы что», без риска получить за это в табло, и уж точно никогда не выедет получить ответа, потому оно и есть предельное. Ок, не нравится Рикерт и его неокантианство, прыгайте сразу к Веберу, ничего особо тут не изменится – будем точно так же создавать недействительное для понимания действительного и все такое.

Предыдущий абзац не имеет никакой цели, кроме как намекнуть, что далее мы работаем со словом ценности не так, как привычно, тут что-то другое. Ключевые слова все в сброшены выше.

Понятие «замкнутой системы ценностей» (или «ценностной сферы») у Макса Вебера относится к концепции, которая описывает совокупность моральных, этических и культурных ориентиров, связанных с определённой социально-исторической группой или индивидуумом. В контексте социологической теории Вебера, эта система представляет собой совокупность ценностей, которые служат основой для принятия решений, ориентира в жизни и в социальной практике, и которые, в свою очередь, влияют на формирование социальных структур и общественных норм.

В метафоре Никласа Лумана, который в отличии от Вебера, видел систему ценностей больше как кодировку внутри социальной системы, а не базис мотивации, это нечто, что можно описать как операционная система (он говорил о программе, но просто времена были или не те, рискнем предположить, что знай он концепт ОС – не удержался бы).

И если есть ОС «Наука», «Искусство», «Политика», «Бизнес», «Медицина». А ОС – система с операционной замкнутостью, что есть очень важно тут. Потому «замкнутая система ценностей», потому «ценностная сфера». Если что-то есть внутри – оно только внутри и нигде больше. Если, что-то изнутри одного мы обнаружим в другом – стукните себя, это шайтан и его наваждения, это точно не оно.

И вот тут про действие. Можем ли мы менять те самые ОС? Безусловно и даже почти обязательно. Вот только не одновременно. Одновременно – никак. Или ты про бизнес, или ты про искусство. Или ты про политику, или ты про медиа. Или ты про науку или ты про медицину. В этот конкретный момент. Вышел, закрыл дверь, открыл другую – вошел. Там тебя больше нет, тут – есть. Вот так уже можно. Это бинарно внутри системы ценностей. Власти больше – власти меньше. Хайпа больше – хайпа меньше. Денег больше – денег меньше. Истины больше – истины меньше. Здоровья больше – здоровья меньше.

Так вот. Нет никакого «или». Запрет на одновременность. Не существует эта вселенная с допущениями раскоряки типа «одной ногой там, другой тут». Доказательная медицина aka EBM – не опция, не то, что можно примерить в мире бытия с вопросами здоровья. EBM – суть отрубленный кусок такой штуки, как наука, вбитый медиа в пень медицины, которая суть ненаука, сколько бы от этого дерева не отпиливали в прошлом. Это не есть два пня или два чего угодно. И, не есть, и при том, что и не должно было бы быть. Важно понять, что ни выше, ни ниже нет оценок или таковых попыток, если вы увидели что-то такое – вам показалось, освежитесь.

Можно допустить, Луман нам это позволяет, что на нас тут домкратом свалилась сверхновая – «дифференциация ценностных сфер» – процесс возникновения новых ценностных сфер. Было то, появилось это, столкнулось, взорвалось, и вот. Куски того, этого и Вот Оно Новое. Но, это для бедных, определите ценностный регион и все встанет на свои места. Наука – суть поиск истины ради истины. Медицина – поиск здоровья ради здоровья. Цели разные, инструменты в итоге разные, язык разный, этика разная, аминь.

Немного резкого для повышения резкости. Немного тени и духа Шумпетера. Josef Mengele – вот пример почти стерильной науки, или Tuskegee Experiment. Слишком? Может быть. Однако, если волосы хотя бы на какой-то части тела дыбом не встают, с ужасом, благоговением, или что другое сильное – скорее всего это не наука, потому, как глядеть в бездну истины обезьяне очень сложно, даже подглядывать за теми, кто глядит – не для слабонервных. Shí Zhènglì (石正麗) и коллеги, кстати. Можно в тот же ряд, похоже, ставить.

Итак: целевые ориентиры, доказательность vs индивидуальность, этика vs прогресс, статистика vs кейс и т.д.

Наука стремится (стремиться – не равно становиться) к объективной истине, независимо от ее последствий. Медицина ищет конкретное благо пациента – здоровье, качество жизни), желаемое им же. Даже если это требует отклонения научных принципов. Слово «даже» тут строго для повышения уровня пафоса, лучше там начать с «Ясен пень…». В клинической практике, пока жива медицина, будут жить методы, идеи, подходы, не имеющие достаточной научной обоснованности, если и когда того требует благо пациента в понимании участников процесса.

Наука требует доказательства, сверкая горящими глазами на нас, требует, даже когда валяется на полу, очередной раз запутавшись в хитросплетениях методов. Медицина, злобно, и при том стыдливо озирается, и принимает решения здесь и сейчас, в условиях неопределенности, опираясь на ворованное из науки, на эмпирический опыт и клиническое чутье и черт знает что еще.

Наука требует экспериментов, наука может требовать экспериментов которые… спросите у Ши Чжэнли, короче. У медицины татуха на самом видном месте «primum non nocere» и это не по пьяни набито, это очень болезненное самоограничение, но оно выстрадано и не может быть предано, без потери себя. Наука оперирует данными, медицина сидит на стуле и перед ней человек.

Если вам показалось, что тут про антагонизм – верно показалось, но это не так. Неизбежен конфликт, но он продуктивен.

Когда вы ищите врача, человека из мира медицины, то неплохо бы знать, что иногда он переодевается в гавайскую рубашку и летит на острова науки. Что-то там делает свое, и чуть другой возвращается к вам, уже не заразный. Когда вы пациент – не обманитесь белым халатом, если под ним все же оказался ученый – храни вас Бог.

P.S. – так почему все пропало не раз, а более? Дело в том, что возможно, пластмассовый мир победил. Или пень, если хотите. То самое отрубленное от науки, и таковой должное быть, та самая доказательная медицина aka Наука, возможно уже не совсем то, возможно, встреча с пнем ее изменило в итоге и теперь это что-то отдельное, и от медицины, и от науки. Но, это совсем другая тема.